Шломо Шварцман
Умань — один из старинных городов Украины. Историческое прошлое Умани богато событиями, о которых стоит рассказать.
Свое название город получил от названия реки Уманки или Умы, о которой впервые упоминается в исторической хронике 1497 года.
В начале XVII столетия, после периода татарских нашествий, Умань, как город, еще не существовал.
Согласно сеймового акта 1609 года земли Уманщины были пожалованы польским правительством в вотчинное владение брацлавскому старосте Валенте Калиновскому. Через несколько лет после упомянутого сеймового акта на карте Украины, составленной французским инженером Г.-Л. де Бопланом отмечено и Умань, как населенный пункт. Следовательно, основание Умани, как города, относится к периоду 1609 года и после него, так как с этого времени Умань заселяется многочисленными выходцами, привлекаемыми сюда различными льготами и привилегиями. Во второй половине XVII века Умань уже известен далеко за пределами Уманского края и становится видным укрепленным и торговым центром Правобережной Украины: греки, армяне и евреи вели в нем обширную торговлю.
За активное участие в торговле и хозяйственной жизни города, евреям были даны королевские привилегии. О лояльном отношении властей к евреям говорит такой факт: после переписи населения в 1616 году королевская комиссия рекомендовала брацлавскому старосте Валенте Калиновскому выделить место для постройки синагоги и еврейского кладбища, да притом с обязательным освобождением этих участков от налогов.
После разрушения города в 1674году, в следствии осады турецкими войсками евреи активно участвовали в его восстановлении. На средства общины частично отстроили оборонительные валы, за что городские власти сохранили евреям их права и повинности, а также разрешили селиться у рыночной площади.
Евреи к концу семнадцатого века составляли в городе чуть меньше половины двухтысячного населения. С увеличением численности еврейского населения все административные функции общины сосредоточились в кагальном управлении (кагал – общинное автономное самоуправление). Внутренняя жизнь общины регулировалась предписаниями Галахи (понятие “галаха “ можно перевести как ’’правило поведения’’. Галаха — является законом, обязательным для каждого еврея), а также кодексом Шулхан Арух (в переводе означает ’’Накрытый стол’’) – сводом законов еврейской традиции.
В 1726 году Уманщина переходит во владение магната Франциска — Салезия Потоцкого. К этому времени Умань уже ’’является довольно многолюдным городом’’, как говорится о нем в купчей крепости на продажу Калиновским имения графу Ф.-С. Потоцкому.
Трагические страницы истории еврейской общины Умани связаны с событиями 1768 года, когда по Украине прокатилась волна крестьянских восстаний. В этой ситуации евреи могли спастись, лишь приняв христианство, однако многочисленное еврейское население Умани предпочло смерть вероотступничеству. В память тех страшных событий была установлена особая молитва, которую читали ежегодно в уманских синагогах в пятый день месяца тамуз: в тот день Умань подверглась нападению, а также были составлены многие ”кинот” – плачи, и в одном из них под названием “Плач на бедствия украинские” описывались все несчастья того периода:
Отче небесный! Как мог Ты взирать,
Чтобы евреи украинские претерпели такие бедствия?...
Владыка мира!
Помоги всем, кто за нас заступился, — амен!
Нашествия турок и татар, междоусобия украинских гетманов за старшинство, борьба России с Польшей, — все это отразилось самым плачевным образом на евреях Умани.
В 1770 году, во время войны с Турцией, запорожские казаки захватили в плен более ста евреев с женами и детьми. Выбрали среди пленников шесть человек, у которых оставались ”жены и дети, родственники или отцы, ” и отпустили их в польскую Украину, чтобы они собрали среди евреев выкуп – восемь тысяч рублей. Деньги надо было заплатить в течении пяти месяцев, иначе ”оставшиеся жиды и все их родство ’’ будут насильно крещены ’’ или самой смерти преданы без всякого пощадения, непременно.’’ Целый год посланцы ходили из местечка в местечко, но сумели собрать лишь шестьсот рублей. Тогда за них заступился командующий русской армией генерал – фельдмаршал П. Румянцев и попросил казаков пожалеть обнищавших от войн и болезней польских евреев. Кончилось тем, что пленников отпустили на свободу в обмен на шестьсот рублей и сорок аршин тонкого сукна, и из Умани они прислали казакам благодарственное письмо и восемь голов сахару.
Польская газета конца восемнадцатого века писала: ’’В характере еврея есть одна счастливая черта, оказывающая ему замечательную поддержку в тяжелые минуты жизни. Когда его постигает какая-либо неприятность, в его уме тут же всплывает представление о более крупной неприятности, которая в данном случае могла бы произойти, – и потому он считает себя счастливым’’.
Конец XVIII века был знаменательным для Умани. В 1796 году, ее владелец граф Станислав Щенсный (Феликс) Потоцкий, в своем имении под Уманью разбил огромный парк, получивший название ’’Софиевка’’, названного так, на честь его жены Софии.
В создании парка раскрылся творческий гений многих талантливых мастеров того времени. Сведения о них мы находим не только в отечественных источниках, а и в польских изданиях.Так, в третьем томе ’’Истории польского искусства ’’ (Краков, 1965 год), о создателях Уманского чуда читаем: ’’Исполнителями работ в ’’Софиевке’’ были Людвиг Метцель, Заремба и другие’’.Этот уникальный памятник садово-парковой культуры стал украшением города и слава о нем распространилась далеко за пределы страны.
В тогдашнем польском обществе господствовали суеверия. Христианское население практически ничего не знало о своих соседях – евреях, которые жили обособленно, и верило всевозможным небылицам: ведь еврей был чужаком, с незнакомой религией, со странными обычаями. И поэтому – на фоне полного незнания и непонимания – особенно удивительны случаи перехода христиан в иудейство.
Сохранилась еврейская рукопись конца восемнадцатого века, в которой рассказывается о графе Валентине Потоцком и пане Зарембе. Оба они учились в Париже и однажды во время прогулки увидели старого еврея, который читал какую-то книгу. ’’Стали товарищи расспрашивать старца: что в этой книге, что это за письмена и что за язык книги, которую он читал? И ответил им старец: ’’Язык этот – язык священный, язык еврейский’’. Он перевел им с толковым объяснением несколько слов, и это так понравилось товарищам, что они договорились по часу три раза в неделю поучиться у него. В полгода выучили они все Пятикнижие, и вошли в их сердца слова Закона, и стали точно другие люди… И сказал один из них: ’’Дал я себе слово в душе – убежать отсюда в Амстердам и принять там веру евреев.’’И ответил ему его товарищ: ’’Как ты, так и я…’’
Пан Заремба вернулся в Польшу, женился там на дочери богатейшего гетмана Тышкевича и через несколько лет поехал со всей семьей в Амстердам. ’’Утром второго дня пошел он к раввину города и объявил ему, что желает перейти в веру еврейскую. И отвели ему особый дом и обрезали его и сына его, которому было пять лет. А жена его, великая боярыня, дочь гетманская, узнав о том, что сделал ее муж, сказала: ’’Приму же и я еврейскую веру…’’ И стала она еврейкой…’’После этого пан Заремба с женой и сыном уехали в Иерусалим и стали там жить.
А его друг – граф Валентин Потоцкий – тоже принял иудаизм в Амстердаме, вернулся затем в Литву, жил возле Вильно, и называли его Авраам. За отпадение от христианской веры он был сожжен всенародно, и пепел его похоронили на еврейском кладбище. День его гибели отмечали в виленской синагоге на второй день праздника Шавуот, и в еврейской памяти он сохранился под именем Гер Цедек, что в переводе с иврита означает – ’’праведный прозелит’’. Рукопись заканчивается такими словами: ’’…И жил в те дни на Руси человек, который повествовал, что был Гер Цедек в городе Вильно и принял там мученичество всенародно… Когда же мучили его, он громко и радостно превозносил Бога, говоря: будь благословен Ты, Боже, что освящаешь имя Свое всенародно!...’’
После второго раздела раздела Речи Посполитой и воссоединения Правобережной Украины с Левобережной, Умань отошла к России, и с 1797 года становится центром Уманского уезда Киевской губернии.
В 1797 году в Умани было купцов евреев 57 чел., христиан 6 чел., мещан евреев 1324 чел., а христиан 130 чел.
С этого лишь времени, можно смело утверждать, что для Умани наступает тихая, спокойная пора и город начинает быстро расти и развиваться. Экономическому развитию Умани способствовало ее удобное географическое местоположение. Здесь пересекались торговые пути, которыми беспрерывно двигался поток телег с товарами.
Умань конца XVIII века была типичным еврейским местечком – маленьким, компактным, центр которого был плотно заселен евреями, а окраины – христианами. Большинство жителей были связаны с торговлей, держали лавки и магазины. Исторический центр Умани – ратуша и рыночная площадь возле нее. В большинстве домов, смотревших на нее окнами, спереди размещались магазины или лавки, а сзади – жилье самого хозяина. Улицы расходились от рыночной площади во всех направлениях, некоторые изгибались и сливались в одну.
Многие жители местечка, хотя имели лавки, зарабатывали разными ремеслами, причем значительной частью были портные. В те времена в каждом доме была швейная машина, а кое у кого и прялка: все шили сами, поэтому приходилось евреям ездить по селам и хуторам. Однако по пятницам они возвращались домой, отмывались и праздновали Субботу.
Была еще одна еврейская специальность – коробейник, то есть торговец вразнос. Коробейников всегда ждали крестьяне, чтобы купить тот мелочной товар, который еврей мог принести на своих плечах.
Особенно оживлялась Умань по четвергам – в базарный день, когда сюда съезжались крестьяне из окрестностей: они привозили на продажу свою продукцию и делали необходимые покупки. Тогда жизнь в еврейских лавчонках кипела.
Евреи, да и не только они, сами пекли хлеб, на приусадебных участках выращивали фрукты и овощи, варили варенье, делали наливки из вишни и изюма, варили пиво, а если не пиво, то ’’мед’’. Некоторые держали скот – коров и коз, но у большинства была домашняя птица – индюки, утки, куры, гуси.
Но тонкая прослойка ’’элиты’’ все же присутствовала. Это были более зажиточные, а главное, более образованные горожане. Их называли ’’балабатим’’ (буквально означает ’’хозяева’’, от слова ’’балабос’’ – хозяин. Это выражение более всего определяет ’’солидность’’). В эту группу входили лавочники, торговцы зерном, мукой, скобяными товарами, держатели дровяных складов. Многие из них в юности учились в иешивах Восточной и Центральной Европы. В Умани они основали ’’Общество изучения Талмуда’’.
Стоит заметить, что зажиточность приветствовалась, но безусловным пропуском в круг ’’балабатим’’ не служила. Отпрыск состоятельной семьи, которого родители не отправили учиться в иешиву, малограмотный и пренебрегающий талмудическими штудиями, пусть он даже был преуспевающим торговцем, не допускался в избранное общество, и редкий ’’балабос’’согласился бы видеть его своим зятем. Но сын ремесленника с репутацией ученого был ’’нарасхват’’, к его родителям подсылали сватов подчтеннейшие отцы города. После свадьбы тесть брал его на десятилетнее содержание, но если молодой человек проявлял особые способности к учению, содержание продлевал.
Во второй половине восемнадцатого века в еврейских общинах Украины распространилось новое религиозное движение хасадизм, от слова ’’хасид’’ – ’’благочестивый’’. Это движение имело большое количество разных направлений и ответвлений.
Одним из самых влиятельных среди них стало движение брацлавских хасидов. Его основателем и духовным лидером был цадик Нахман Брацлавский, правнук основателя хасидизма Баал Шем Това.
Рабби Нахман родился в 1772 году (5532 год за еврейским календарем) в местечке Меджибож. С детства он проявлял необычайные способности, и хотя рос очень подвижным и игривым ребенком, тем не менее был очень набожным.
В 14 лет родители женили будущего цадика и он стал жить в местечке у тестя. Именно в этот период он сформулировал и начал проповедовать свои идеи. После смерти тестя он жил на полученные им в приданое триста червонцев, а когда их не стало, начал получать по рублю в неделю за хасидские проповеди в синагоге. Евреи избрали его своим учителем, когда ему не исполнилось еще и 20 лет.
Рабби Нахмана совсем не привлекало накопление богатств. Он распродал все свое имущество и отправился в путешествие к святым местам иудаизма в Эрец Исраэль. Это путешествие произвело на него неизгладимое впечатление.
Вернувшись из Святой Земли в Украину, рабби Нахман поселился в местечке Брацлав, где было наибольшее количество его последователей. Этот город стал центром хасидов брацлавского ребе, которые шесть раз в году, съезжались к нему послушать проповеди и поучения, проникнуться его идеями.
В 1802 году рабби Нахман побывал проездом в Умани и посетил еврейское кладбище, где похоронены тысячи жертв массовых погромов 1768 года. Здесь он завещал, чтобы его похоронили среди этих мучеников. ’’Там души умерших за веру ждут меня,’’ — говорил он.
Рабби Нахман прожил короткую жизнь, и последние ее годы были трагичными. В 1806 году от туберкулеза умерли двое его сыновей, а через год-жена. Сам рабби тоже заразился этой болезнью. В 1810 году во время пожара сгорел его дом. После этого он переехал в Умань, где продолжал проповедовать. Когда ему становилось легче, он гулял в знаменитом парке ’’Софиевка’’. Возможно, здесь были написаны такие строчки:’’Ручеек, что течет-источник мудрости,’’ ’’Весь мир очень узкий мост.’’ В последний раз он собрал своих учеников в ночь Рош га-шана (еврейский Новый год) и завещал приходить к нему именно на этот праздник.
В восемнадцатый день месяца тишрей, 16 октября 1810года, рабби Нахман скончался, прожив тридцать восемь с половиной лет. Его могила на старом кладбище в Умани является местом поклонения паломников, которые приезжают сюда со всех концов света. Каждый, кто вознесет в этом месте к небесам свои молитвы, обещал рабби Нахман, найдет в его лице заступника перед Всевышним.
Посколько рабби Нахман не оставил после себя потомства, было раз и навсегда решено, единственным цадиком среди брацлавских хасидов должен считаться только рабби Нахман. Поэтому эго последователи так и называют себя — хасиды брацлавского ребе.
И по сей день поют евреи песню, в которой повторяются по много раз слова цадика из Брацлава: ’’Большой завет — жить всегда в радости. ’’Ведь это он, рабби Нахман, сказал однажды такие слова: ’’Воистину нет никакого зла в мире, все — благо, все — едино!’’
К началу девятнадцатого века у евреев Умани не было фамилий, и пользовались они лишь именами и прозвищами. 9 декабря 1804 года Российский император Александр I утвердил ’’Положение об устройстве евреев’’.
Новый закон постановил, что для более удобной переписи евреев и для ведения судебных дел, прибавлять к их именам и фамилии. С этого момента и стали появляться фамилии у евреев Умани, хотя еще многие годы попадались в местечке люди, которые по каким-либо причинам оставались бесфамильными.
Оставляя свои имена в древней форме, многие евреи Умани, в качестве фамилии, принимали название города. Так появились такие фамилии, как Уманский.
Особенно многочисленны фамилии отражающие генеалогическую гордость, которые ведут свое происхождение от слов ’’коэн’’ и ’’леви’’. В древности коэны — потомки первосвященника Аарона по мужской линии -служили в Иерусалимском Храме, а левиты помогали им во время этих служб. От ’’коэна’’ пошли фамилии Коган, Каган, Когос. От ’’леви’’- Левин, Левитский, Левенберг. Носители этих фамилий имеют полное право считать, что они-прямые потомки священников, обслуживавших оба древнеиудейских храма.
Очень часто фамилии давали человеку физическую характеристику. Многих мужчин в Умани звали Нахман, и жители местечка различали их по внешним приметам: был Нахман ’’дер шварцер’’ (’’черный’’), у которого была черная борода, Нахман ’’дер гелер’’ (’’желтый’’) — с рыжей бородой, Нахман ’’дер крумер’’ (’’кривой’’), у которого бороды почти не было, а был он согнут ’’в три погибели’’. Так появились фамилии Шварцман (черный), Гельман (желтый), а также Клейман (маленький), Гроссман (большой) и др. А большое количество Нахманов в местечке было данью уважения памяти Ребе Нахмана Брацлавского (1772-1810), одного из видных деятелей хасидизма, у которого в Умани было много последователей.
Многие фамилии образовались от профессий первых их владельцев. Жил в местечке Ицхак по прозвищу ’’шнайдер’’- портной, то его так и записали в метрическую книгу – Ицхак Шнайдер, и все его потомки тоже становились Шнайдерами, даже если они и не были портными. Таких ’’профессиональных’’ фамилий появилось великое множество. Векслер — меняла. Гуральник – винокур. Глезер — стекольщик. Кушнир – меховщик. Магдычанский – проповедник. Меламед, Меламуд – учитель в хедере. Рабинович – раввин. Хазин – хазан, кантор в синагоге. Шойхет – резник. Шумахер – сапожник. Шустер – тоже сапожник. А фамилии Табачник, Портной, Аптекарь и Винокур пояснений не требуют.
Появились тогда же и фамилии образованные особым способом, в которых было зашифровано какое-либо выражение, вроде столь распространенной Кац или Кацов, означавшей ’’Коэн Цедек’’ – ’’праведный коэн’’.
В середине XIX века в городе Умань с предместьями насчитывалось: до 25 каменных домов и более 1000 деревянных, жителей обоего пола было: евреев 6684 чел., православных 4503 чел., римск. — католиков 772 чел,. лютеран 10 чел.
Торговые обороты города по тому времени были довольно значительные. В Умани ежегодно проходило до 12 ярмарок. Одна из них – июньская — продолжалась две недели. Ярмарки собирали много украинских, еврейских, русских и иностранных купцов, которые привозили сюда всевозможные товары. Товары уманские купцы закупали в Киеве, Бердичеве, Одессе, куда коммерсанты отправляли из Умани значительные партии пшеницы и других продуктов, скупаемых в окрестных имениях.
И на каждой такой ярмарке заключались сотни помолвок.
Еврейские юноши вступали в брак в возрасте от тринадцати и до двадцати лет. Брачный возраст девушки совпадал с наступлением половой зрелости. Ранние браки в те времена были частым явлением.
Первым делом между женихом и невестой заключался письменный брачный договор – ’’ктуба’’, который потом, во время свадьбы зачитывали вслух при гостях. В фондах Уманского краеведческого музея хранятся брачные договоры, тексты которых только частично отличаются друг от друга.
В Умани свадебный обряд совершали вне синагоги, на синагогальном дворе, под ’’хупой’’ – свадебным балдахином из бархата или шелка водруженного на четыре столбца. Жених надевал на палец невесте кольцо. Раввин громко читал ’’ктубу’’- брачное обязательство и семь свадебных благословлений, а затем жених разбивал стакан в память о разрушении Иерусалимского Храма.И начиналось свадебное пиршество. Еврейский оркестр – клейзмеры, играл ’’Мазл Тов’’-’’Счастья вам’’; во время свадебной трапезы ’’Тиш нигн’’ – ’’Застольный напев’’; во время свадебного веселья музыканты играли ’’Мехутоним танц’’- ’’Танец сватов’’, а также знаменитый ’’Фрейлехс’’- ’’Веселый танец’’.При этом каждая кухарка прекрасно знала, что не следует смешивать молочную и мясную посуду.
И по обычаю города Умань в первую после свадьбы субботу, по Еврейской улице, окруженные женской свитой, или разодетые молодые жены, которых торжественно вводили в синагогу.
Евреи Умани строили много синагог. В середине XIX века количество синагог в Умани достигло 19.
Крупные общины Умани строили себе обширные, каменные синагоги, а евреям мелких общин часто приходилось ютиться в крохотных избах, которые не вмещали всех молящихся. Община не забывала заслуг и того, кто добивался успеха в этом богоугодном деле. По инициативе известного финансиста В. И. Файнштейна, занимавшего высокое положение не только в еврейском мире, в центре городского еврейского квартала была построена частная синагога, известная как Центральная. В ней находились книги хроник общины (пинхасы), ее казна и все документы. Долгие годы основное здание синагоги сохраняло свой первозданный вид. А рядом с ним росли новые строения, не имеющие к синагоге никакого отношения. Часто синагоги не разрешали строить выше окружающих домов, и чтобы зал для молитв получился высоким, опускали пол на несколько метров, а для Центральной синагоги на ул. Кагальной (сейчас ул. Спинозы) было поставлено дополнительное условие: чтобы ’’впереди синагоги на той же площади возвести избу, которая заслоняла бы синагогу с улицы Дворцовой, со стороны Военного собора (сейчас кинотеатр им. И.Д.Черняховского)’’.
Центральная синагога была окружена застройкой трех улиц: Дворцовой (сейчас ул.Октябрьская), ул.Кагальной (сейчас ул.Спинозы) и Нижней Николаевской (сейчас ул. Рафаила Черного).Небольшие входные двери вели в низкое сводчатое помещение, находящееся под галереей, предназначенной для женщин. Сама галерея находилась на уровне второго этажа у западной стены, куда вела лестница. Молитвенный зал представлял собой все тот же прямоугольник с готическими сводами, с высокими окнами в стенах. В центре южной стены находился Арон га — Кодеш – шкаф в котором хранился свиток Торы (Пятикнижье Моисея) и рядом – пульт для кантора. В середине молитвенного зала располагался прямоугольный подиум – бима – возвышения для чтения Торы. Бима была окружена изящной решеткой с украшениями. На ней находился стол, покрытый вышитой скатертью, предназначенный для свитков Торы. Арон га – Кодеш был выполнен в стиле Ренессанса. Там же находился большой семисвечник, который подарил синагоге доктор Р.Шапиро. Художественную ценность также представляли находящиеся в синагоге светильники, люстры, копилка в виде кропильницы у входа, так называемое ’’кресло пророка Элиягу’’ для совершения обряда обрезания, две железные брамы, обрамленные футляром XIX века. В сокровищнице синагоги до Второй мировой войны находились прекрасные чехлы и щитки – подвески для свитков Торы. В середине 70-х годов минувшего века Центральная синагога сгорела во время пожара.
Здания синагог служили и для защиты жителей от нападения врагов. Так, Большая хоральная синагога Уманского предместья (сейчас территория завода ’’Мегомметр’’) неоднократно служила убежищем, за мощными стенами которой можно было отсидеться во время набегов, грабежей и осад. Она была снабжена бойницами для обороны со всех сторон и стала пограничным постом на пути вражеских набегов.
Евреи Умани заботились об украшении своих синагог. Прихожане заказывали богато украшенные свитки Торы и дарили их синагогам. Особенно заботились о красоте ’’арон га – кодеш’’ – хранилища свитков Торы. В Большой хоральной синагоге стены и потолок изнутри были украшены лепным узором и разрисованы знаками зодиака, орлами, львами, тиграми и оленями, которые иллюстрировали изречение из Талмуда: будь отважен как тигр, легок, как орел, быстр, как олень, и храбр, как лев – при исполнении воли Отца твоего Небеснаго.
Также и в быту каждый старался обзавестись серебряным бокалом для благословения, красивым покрывалом для субботней халы и подсвечниками, в которых по субботам и праздникам зажигали свечи.
Евреи Умани в своих общинах создавали общества – религиозные и благотворительные.
В каждой такой общине непременно существовало погребальное общество – ’’хевра кадыша’’, члены которого заботились о местном кладбище и совершали все погребальные обряды. Уманское еврейское благотворительное общество ’’оказывало помощь дешевой продажей дров зимою и пособием на Песах’’, благотворительное общество ’’Помощь больным’’-’’Эзрас – Хойлим’’оказывало больным евреям помощь пищей, молоком, вином, благотворительное общество ’’Гмилут – Хесед’’ выдавало беспроцентные ссуды беднякам, общество помощи бедным больным ’’Бикур – Хойлим’’ содержало амбулаторию для приходящих больных, снабжало их лекарствами, ухаживало за ними во время болезни. Было еще Общество дешевой еврейской столовы для малоимущих и Общество пособия бедным ремеслинникам евреям Умани.
Еврейское население Умани было в своей массе не однородным. Одни занимались торговлей и ремеслами. Для других религиозние занятия служили профессией: это были раввины, канторы, проповедники. А третьи занимались учением ради получения образования. Этих, последних, содержала община.
При Большой хоральной синагоге действовал хедер (начальная школа грамоты), где большинство еврейских мальчиков получали исключительно религиозное образование. Обучение в хедерах было обязательным для всех мальчиков в возрасте от шести и до тринадцати лет. В городе было такое количество хедеров, которые могли бы вместить всех учеников. Был еще хедер для бедных детей и сирот, который оплачивала община: эту школу называли ’’Талмуд – Тора’’. При Талмуд – Торе действовало ремесленное отделение.Газета ’’Жизнь и искусство’’ напечатала такую корреспонденцию из Умани: ’’´Наша Талмуд – Тора процветает в санитарном, гигиеническом и педагогическом отношении. Средства училища однако весьма скудны и главным их источником, к сожалению, пока служат только частные пожертвования.’’
Обучением девочек занималось Общество содействия начальному и профессиональному образованию среди женского еврейского населения Умани. Общество содержало начальное женское училище 3-го разряда, в котором обучалось 150 девушек.
Существовало и Общество попечения о бедных сиротах евреях Умани. ’’При обществе существует общежитие на 20 девочек сирот,- писал современник,- кроме того, более 40 сирот обоего пола получают пособия одеждой и обувью, а равно деньгами на прокормление. Сироты обучаются чтению, письму и счету. При общежитии существует мастерская. Общежитие и мастерская помещаются в наемном доме по Безыменному переулку (сейчас ул. Инженерная)’’.
Для всех желающих была открыта Еврейская общественная библиотека. Среди еврейского населения огромным успехом пользовалась книга ’’Открытие Америки’’, которую Хаим Хайкель Гурвич из Умани перевел на иврит и на идиш. ’’Книга Гурвича, — писал современник, — была настолько популярна, что не было почти еврея, который бы не зачитывался ею. О женщинах и говорить нечего.… До появления этой книги весьма немногие из евреев знали о том, что существует в мире какая-то Америка’’.
Денег постоянно не хватало, но общинная жизнь продолжала существовать — за счет частных пожертвований. Банкир В. И. Файнштейн, а также семьи видных предпринемателей: братья Шварцманы, Шапиро, Френкели, Пинесы и другие, жертвовали огромные средства на благотворительные нужды общины. В. И. Файнштейн был столь уважаемым человеком, что он единственный из евреев именовался в официальный актах гражданином Умани вместо обичного – ’’иудей’’. Раньше так обычно обращались к дворянам. В личной переписке его именовали ’’пан’’. В.И.Файнштейн пользовался покровительством со стороны городской Думы. Он неоднократно получал разрешение на строительство новых домов, подключение к ним городского водопровода, который на его средства был проведен в город по ул. Малофонтанной из парка ’’Софиевка’’.
Состоятельные иудеи считали делом своей чести принять участие в каком-либо благотворительном начинании.
Так, на деньги семьи видного еврейского филантропа Фишмана в Умани построили дом для престарелых и инвалидов, а также приют для сирот. Фишман содержал и еврейский любительский театр. Деятельность такого театра, несомненно, способствовала подъему еврейской культуры в Умани. Спектакли, которые разыгрывались с большим удовольствием участниками театра – с не меньшим удовольствием принимались зрителями.
Уманские евреи жертвовали средства и на городское благоустройство. На городские средства улицы были вымощены булыжником, а в центральной части города проложены рельсы для трамвайного сообщения на конной тяге, улицы освещались фонарями, действовала телефонная сеть, были построены театр, прачечная, лечебница и многое другое. По этому поводу газета ’’Киевские губернские ведомости’’ писала, что’’ Умань – это Киев в миниатюре’’.
Первого января 1851 года вышел правительственный указ об окончательном запрещении еврейской одежды: ’’Всякое различие в еврейской одежде с коренными жителями должно быть уничтожено’’. Одним только старикам позволили донашивать их традиционное платье. Запретили ’’ношение пейсиков, а женщинам – еврейкам брить головы при вступлении в брак’’. Употребление таллесов и тфилин разрешили лишь в синагогах и запретили появляться в них на улицах.
Однако, несмотря на строгие правительственные распоряжения, евреи продолжали упорствовать. Многие сохранили свои традиционные одежды, и из Умани с гордостью писали в еврейскую газету: ’’ Слава Богу, наш город – город благочестивый, он не осквернен, подобно другим городам, и в короткое платье никто еще у нас не облачился’’.
В традиционной жизни общины не только одежда, но даже и блюда еврейской кухни не менялись из поколения в поколение. Готовили борщи, блинчики — налистники, паштеты, рыбу, тертую редьку с луком и гусиным жиром, ’’кугл’’ – запеканку, ’’челнт’’ – мясо с фасолью и картошкой, которые томились сутки на медленном огне. Готовили ’’локшн’’ – вермишель или лапшу, ’’фладн’’ – пироги с начинкой из ягод, яблок или варенья, ’’фанкухл’’ – блины и оладьи, ’’леках’’ – пряники на меду, ’’шмалцкухл’’ – сдобные мучные лепешки на гусином жире, ’’цимес’’ – сладкую тушеную морковь. Пили квас, мед, вино. На праздник Пурим готовили ’’гументаш’’ – ’’уши Амана’’ – треугольной формы печенья, начиненные маком, фруктами или вареньем. Накануне Йом Кипур готовили ’’креплах’’ – маленькие треугольные пельмени, начиненные мясом и сваренные в супе. В Шавуот ели преимущественно молочные продукты и пироги с творогом, а на Хануку тоже готовили блюда из молочных продуктов и непременные ’’латкес’’ – картофельные оладьи. На Песах тоже ели ’’латкес’’ и еще к столу подавали бульон с ’’кнейдлах’’ – галушками из перемолотой мацы с гусиным жиром. Но в будние дни основной едой был грубый хлеб и отвар из крупы или кукурузы, а все вкусные блюда готовили лишь на субботу и на праздники.