Главная \ Блог пользователя Киев еврейский \ Лариса Колоднер: Законы истории…Часть 2
Лариса Колоднер: Законы истории…Часть 2
Борис Артёмов.
— Полк батьки Правды был частью Екатеринославского корпуса армии Махно, которым командовал анархист-коммунист Петр Гавриленко. Между прочим, полный георгиевский кавалер и ещё царский, военного времени, штабс-капитан. После 1917 года служил то у анархистов, то у большевиков. Ещё летом девятнадцатого – командовал батальоном у красных, а потом вместе со своими солдатами присоединился к махновцам. И Гавриленко, происходивший из крестьян, и батрацкий сын, сцепщик вагонов Правда, происходили из самых, что ни на есть социальных низов. Уж, казалось бы, евреи столь же угнетаемые царизмом, никак не должны были вызывать в них столь звериную враждебность. По крайней мере, они должны были хотя бы попытаться прекратить погромы.
— Возможно, их ненависть к реформам большевиков, символами которых для многих стали беспощадный вождь Красной Армии Троцкий и его затянутые в кожу евреи-комиссары, распространилась и на беззащитных евреев обывателей. Тем более что братоубийственная гражданская война уже давно перечеркнула многочисленные нравственные табу и запреты. Человеческая жизнь перестала считаться наивысшей ценностью, дать и забрать которую может только Бог. Уничтожающие Бога, уничтожили его, прежде всего, в себе. Заплатив за это миллионами жизней. Своих и чужих.
— Как тут не вспомнить о неприятии революционного террора московским раввином Яковом Мазе, с горечью заявившему пламенному Председателю Реввоенсовета республики: «Революцию делают Троцкие, а расплачиваются за неё Бронштейны».
— На ниве еврейских погромов, собиравших по Украине в годы гражданской войны обильный кровавый урожай, отметились многие. И петлюровцы, и деникинцы, и махновцы, и красноармейцы. Не зря тот же Мазе в 1921 году встречался с Горьким, а затем и с Лениным, пытаясь остановить погромы на Украине и гонения против религии. Впрочем, заявления и декларации направленные против погромщиков делали все. Широко известны заявления Симона Петлюры и Нестора Махно, Антона Деникина и Владимира Ульянова. Но, если слегка перефразировать известную максиму: уста глаголят, а руки делают.
…Махновцев из города вытеснили белые, а пятого января 1920 года в Александровск вошли части 45-й стрелковой дивизии Ионы Якира. Положение в городе было ужасным: разруха, остановившиеся предприятия, закрытые и разгромленные лавки. Не было хлеба. Не было дров. Даже с чистой водой были проблемы. Ещё осенью наряду с испанкой в городе началась эпидемия тифа. Счёт больных шёл на тысячи. Говорили, что болеет, чуть ли не четверть жителей города. Заболела сыпняком и Ита Колоднер. Было ей тогда только пятнадцать лет. Её отвезли в барак для острозаразных больных, пытались лечить, но спасти, как и многих других, не сумели. По правилам, умерших надо было хоронить в братских могилах, засыпая негашеной известью, но на это не было ни сил, ни времени. Заведующий бараком для тифозных больных доктор Гескин приказал перекладывать трупы дровами и сжигать. Пепел от сгоревших тел зарывали в неглубокие ямы. Где? Разве об этом тогда кто-то думал. Так что, у Иты, как и у Давида, нет ни могилы, ни надгробья.
— Как ни горько об этом говорить, но даже если бы могилы сохранились, вряд ли они сбереглись бы до наших дней. Как известно, виновато не только время. И сами жители города не щадили могил своих предков: многие жилые кварталы и городские предприятия Запорожья буквально выстроены на костях. Украинских, русских, немецких, еврейских. Уцелели, и то лишь частично, только те старые кладбища, которые пока оказались в стороне от градостроительных порывов властей и жестокости вандалов, промышляющих поиском мифических сокровищ, спрятанных в старых могилах.
— Да, Александровское кладбище того времени, так называемое Новое Городское располагалось выше вокзала Запорожье –II, там, где пересекаются улицы Круговая и Омельченко. Сейчас на его территории цеха объединения «Мотор Січ». Старый мастер рассказывал мне, что когда их строили, собирали и вывозили старые надгробия, в том числе и мацевы с надписями на русском и иврите. Кроме того, старое городское еврейское кладбище с захоронениями до начала двадцатого века находилось там, где сейчас по улице Пищевой расположен местный масложиркомбинат и частные дома по улице Кирпичной. Сохранились только, если можно так назвать ограбленные и перекопанные кладоискателями могилы, еврейские захоронения на самой окраине посёлка Верхняя Хортица, за пределами Запорожья, на земле сегодняшних пастбищ Долинского сельсовета.
— Вернёмся в двадцатый год к истории семьи Колоднер.
Тогда в двадцатом ещё дважды в течение осени врангелевцы, пытаясь вырваться из Крыма, смогли ненадолго захватить Александровск. Но силы их уже были на исходе. И хотя в окрестностях города и днепровских плавнях по-прежнему будут хозяйничать разрозненные отряды махновской повстанческой армии, всё больше превращающиеся в обыкновенных грабителей, станет очевидно, что война идёт к концу и победителями стали большевики. Советская Власть утвердилась в уезде всерьёз и надолго. В какой-то период Александровск даже стал центром вновь образованной губернии. Председателем губкома компартии большевиков Украины был назначен Давид Гуревич, а женотдел возглавила совсем ещё юная Перл Карповская, молодая, но очень энергичная и требовательная девушка. К тому времени она уже два года состояла в партии большевиков, успела побывать и в Красной Армии, и в подполье. На новой должности она сразу же зарекомендовала себя инициативным работником и прекрасным организатором. Была она совсем не красива, но природный ум, который светился в глазах и доброжелательное внимание к собеседнику притягивали к ней как магнитом.
— Постой! Речь идёт обудущей жене главы советского правительства Вячеслава Молотова? О наркоме Полине Жемчужине, одном из лидеров Еврейского Антифашистского Комитета?
— Да. И с её именем связана любопытная семейная история. Шейдля Колоднер, та самая, которую записали близняшкой с твоей бабушкой, в это время работала машинисткой в губкоме. Девушка она была совсем не глупая, грамотная, активная комсомолка и довольно скоро близко сошлась с завженотделом. Не удивительно: и в характере, и в биографиях Шейдли и Перл было много схожего. Даже в мелочах. Вплоть до того, что почти одновременно, в 1919 году обе придумали себе новые имена: Софья и Полина.
А ещё то, что даже в такое непростое время обе старалась быть не только винтиками партаппарата, но и женщинами. А это было совершенно не просто. Даже чисто внешне. Давно ушли в небытие ставшие символом разрушенного буржуазного мира помада, пудра и духи. За годы войны люди поизносились. Тканей промышленность не выпускала. Старые ещё дореволюционные запасы исчерпались. Вещи занашивались до полного прихода в негодность. Перелицовывались ношеные вещи. В дело шли портьеры, шторы, постельное бельё и даже полосатые чехлы от матрасов. Конечно, кожаная куртка авиатора первой мировой войны, ставшая символом комиссарства гражданской, гимнастёрка защитного цвета и красная косынка были к лицу юным комсомолкам, но… должность Перл обязывала быть её не только представителем власти. Тем более что предстояла поездка в Москву на конференцию руководителей женотделов от парторганизации Украины. Софья не могла не помочь подруге и скоро Перл оказалась на Литейной, в доме Колоднеров. За дело взялась Этель. Шила она прекрасно и заслужено считалась одной из лучших модисток в городе. А ещё у неё оставалось немного гаруса. Того самого, что обещал достать погибший Давид, и который с запозданием привезли Этель уже после его гибели. Не бог весть что — хлопчатобумажная набивная ткань из низкосортного хлопка. Достаточно прочная, с мелким печатным узором с обеих сторон, жесткая и грубая на ощупь. Раньше из неё шили домашние женские платья. Но теперь выбирать не приходилось. Всё равно – лучше, чем чехол от матраса.
Костюм получился практичный, сдержанный, рациональный, но очень женственный. Силуэт высокий и стройный. Небольшой высокий бюст. Рукавчик – фонарик, отложной воротничок. Юбка плотно сидящая на бёдрах, скроенная по косой и прямо стекающая ниже коленей. Этель словно предвосхищала те принципы, которые станут основой женской моды к самому концу двадцатых.
— Это так. Мама, которой бабушка шила до глубокой старости, всегда говорила, что такую одежду как у неё женщины в городе начинают носить только через несколько лет. Уж и не знаю, должно ли предвидение мастера опережать историю настолько? Тем более, когда это касается такого весьма щекотливого вопроса, как мир женской моды?
— Перл рассказала Этель о сёстрах, уехавших в Палестину, а Этель о несбывшихся планах Давида и его трагической судьбе. А ещё она сказала, что этот костюм обязательно принесёт Перл удачу.
— Как известно, именно во время той московской конференции Перл познакомилась с Молотовым и вскоре вышла за него замуж. Возможно, сыграли свою роль и бабушкин костюм из гаруса, и её предсказание.
— Скажу больше: это было действительно так. И Полина знала об этом. Когда в январе 1949 года за ней пришли офицеры МГБ, она достала из шкафа этот старый костюм, который бережно хранила и одела его. Носила его она и во время второго ареста, когда из кустанайской ссылки её перевезли в Москву и готовили к открытому процессу против космополитов. Удача не отвернулась. Великий вождь, верной которому она, как ни странно оставалась, до самой смерти, умер. В марте 1953 года её освободили и реабилитировали.
— Невероятная история.
— И, тем не менее, я знаю её буквально из первых уст. Об этом рассказывали Соня, Этель и мой папа Абрам. А ему, в свою очередь, рассказал об этом сам Вячеслав Михайлович.
— Молотов?
— Да. При этом я находилась рядом с папой.
— Поразительно!
— Это было в конце августа пятьдесят пятого года. Мы тогда жили в степном Крыму. Папа заведовал машино-тракторными мастерскими в Красногвардейской МТС. И вот в наш колхоз имени Маленкова приехал Первый заместитель Председателя Совета министров и одновременно министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов. Легендарный вождь, чьи портреты мы с криками «ура» носили на демонстрациях. Сначала рядом с товарищем Сталиным, верным учеником которого он являлся, потом рядом с Никитой Сергеевичем Хрущевым, соратником по партии и близким другом.
Я запомнила его простым и улыбчивым. Он охотно разговаривал с окружавшими его людьми. Никто не мешал подойти к нему, пожать руку. Подошёл и папа, поздоровался и передал привет Полине Семёновне, которую он знал ещё в двадцатом, когда она бывала в нашем доме. Молотов заинтересовался, и папа рассказал о том самом костюме из гаруса. И Молотов вспомнил о том, какой элегантной и непохожей на других делегаток была его Полина на той памятной московской конференции. Он, тогда ещё молодой секретарь ЦК заметил её сразу, выделил среди других, и уже не мог отвести глаз. «Передайте своей сестре добрые пожелания и благодарность от жены», – сказал он. – «Полина Семёновна много раз говорила, что тот костюм, в котором она приехала в Москву, и в котором я увидел её в первый раз, её очень дорог». Конечно, участников тех событий давно нет в живых, но при желании можно найти подтверждение этой невероятной истории. Достаточно лишь поднять из архивов протоколы арестов Полины Жемчужины. Вероятнее всего, там есть фотографии и описи вещей арестованной.
— Я надеюсь, что кто-нибудь из скептиков, имеющих доступ к давно рассекреченным делам МГБ конца сороковых – начала пятидесятых годов прошлого века, обязательно это сделает. И тогда мы сможем украсить твой рассказ документами и фотографиями.
(продолжение следует)
Этот материал с фото: Л.Колоднер. Законы истории. часть вторая (2) (2,33Mb)