Ах, души моей нежные струны!
Вам бы только всё петь и петь
в час, когда серебристые луны
в звёздном небе устали гореть.
Инна Костяковская
==================================================================
Григорий Марговский
(Бостон)
Григорий Марговский родился в Минске в 1963 г., в семье военнослужащего. В Киеве прошла
часть его детства: благодаря дачному поселку в Русановке. В 1982 г. был отчислен из
Белорусского политехнического института с третьего курса в связи с антисемитской
кампанией. В 1990 г. окончил Московский Литинститут. Служил в железнодорожных
войсках. Как поэт был отмечен Давидом Самойловым, Александром Кушнером, Фазилем
Искандером. Шесть лет пробивался в журнал «Юность», был вычеркнут из списка 100
кандидатов в Союз писателей России. В 1993 г. репатриировался в Израиль, где прожил
почти восемь лет, работая не по специальности. Чуть больше ему повезло в Нью-Йорке,
куда он уехал в 2001 г. и где некоторое время сотрудничал с различными русскоязычными
изданиями. Ныне живет в Бостоне.
САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ
ДАЧНЫЙ ПОСЕЛОК
Ожерельем алыча
Золотила ветки,
«Смерть Ивана Ильича»
Я читал в беседке.
По Русановским садам
Затевая танцы,
Колыхали статных дам
Греки да маланцы;
И горланили «ура»
Их башибузуки –
При луне приток Днепра
Переплыв от скуки.
Полагались на авось,
Жили без «Сидура», –
Что за этим началось,
Помнит пуля-дура:
То Саддам пускает «скад»,
То пальба в анклавах...
Ты б, Макар, своих телят
Поберег двуглавых!
Но не дремлет в Ха-Крайот
На посту детина:
«Всюди буйно, он поет,
Квiтне черемшина...»
Век сменился – и, плода
Сердцевину выев,
Червь задумал, чтоб Орда
Снова шла на Киев,
Чтобы пенилась река,
Багрецом окрасясь...
Как вам нравится, зека,
Этот мой экфрасис?
Смерти нет, Иван Ильич:
Есть закат, купанье –
И ребят победный клич
На ночном Майдане!
ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ
Ушли в преданье передряги,
И от даосского мазка
Клубясь по рисовой бумаге,
Пресуществлялись облака;
Толпа, уснув на этой мантре,
Разливом будничным плыла,
Бездомный тенор стилем кантри
Изображал колокола.
К руладам улица привыкла.
Что разбудить ее могло?
Брутальный выхлоп мотоцикла?
Мячом разбитое стекло?
Звонок обходчице бутиков
Из турагентства в Сен-Тропе?..
Часы на площади, оттикав,
Пеклись в чугунной скорлупе.
Саксофонист, впадая в амок,
Дикарски теребил покой
Напоминавшей черствый замок
Библиотеки городской.
Гарцуя на скейтборде, олух
Внушал ровеснице: влюбись!
И церкви в замшевых камзолах
Перстом указывали ввысь...
Внезапно небо почернело,
Его сотряс могучий гул:
Как будто с возгласом «чавела»
Барон изменницу пырнул;
Казалось, рухнул купол храма
И, аскетически суров,
Монах Джироламо упрямо
Призвал к ответу земляков.
Библейские разверзлись хляби!
При этом ливень был кровав:
Генералиссимусу в штабе
Над картой руку оторвав;
Очерчена багровой кромкой –
Размашистый Армагеддон –
Алкала туча славы громкой,
Стекалась рать со всех сторон.
Бурлила непогодь, сметая
Гуляк размякших на корню:
И все побоища Китая,
Месопотамскую резню,
Свои палаческие войны,
Европа, прозревала ты,
И было ясно, что достойны
Мы этой гибельной черты.
СКИТАЛЬЦЫ
Не плачь, родимая, прости,
Что облик мой суров
И рассыпаются в горсти
Сухие комья слов;
Что бересклет разросся вширь
На ветреном холме
И францисканский монастырь
Неразличим во тьме...
Порода музыки тверда:
Октавами кровил -
Но брал чужие города
Бессмертия клавир!
Лавина горестей сошла
С вершины наших дней,
И содрогаются тела
В объятиях теней.
То распря вер, то сеча рас,
То новая чума...
Уж никогда не примут нас
Истлевшие дома.
Но разве нам страданья ад
Не во спасенье дан -
И разве души состоят
Не из душевных ран?
OCTOBERFEST
Все от амебы до кита
Кружатся в джиге:
Рельеф Ахиллова щита,
Пасьянс религий,
И электронный телескоп,
И мастер рейки
В эфире носятся нон-стоп
Как канарейки;
Струится музыка чрез медь
От флейты к тубе,
И долг маэстро порадеть
О ней голубе;
Сверкает окнами трамвай,
А велик - спицей...
Дай жизни выплеснуться, дай
Судьбе развиться!
Привстав на лапах, пекинес
Вцепился в фартук,
Вдова печет деликатес
При трех инфарктах;
В пробирке зреет чей-то клон,
И муфтий плачет,
Чернее джинна небосклон -
Но опыт начат;
И древним эпосам под стать,
На жухлых листьях
Октябрь садится сочинять
Печальный дистих;
Старуха режет каравай,
Кладет на блюдца...
Дай боли выкричаться, дай
Любви очнуться!
Ссыпай, калика, семь чудес
В картонный короб;
Ныряй, охальник и балбес,
За щукой в прорубь;
И колокольцами, Валдай,
Греми на святцы...
Дай смыслу выпрямиться, дай
Строке сверстаться!
Дай сердцу выстучаться, дай
Не расколоться,
Не заблудиться невзначай
В речах уродца:
Да будет ритм его тяжел
Порой осенней –
Чтоб хор мелодию обрел
Для песнопений!
АRNOLD ARBORETUM
Вчерашнюю истерику засэйвив,
Мужаюсь - охраняема пока
Альгамбра этих пробковых деревьев
Уланскими полками тростника;
Мне из трясины машет каждый кивер,
Норвежская подначивает ель
Того, кому солдатиком в Чарльз-ривер
Нетерпится из стана пустомель...
Ах, сколько можно жить тебя печаля
И матюгами кроя все окрест -
То лазая в четырехтомник Даля,
То ухая как духовой оркестр?
Пора уже создать отдельный фолдер
Для полукровок пламени и льда!
(Словечко незатасканное: болдырь,
Смесь двух пород, сиречь белиберда).
Судьба превратна, а ручей порожист,
И невозможно выдюжить среди
Парадоксально мыслящих убожеств,
Баюкающих избранность в груди!
По счастью, в трех минутах «Арборетум»:
Домчишься изнуренною стрелой,
Что выпущена в небо арбалетом,
И медленно отходишь сам не свой.
Здесь подвизаясь, гарвардский ботаник
Кой в чем Семирамиду превзошел:
В кусты погуще зазывать бы Манек,
Дуняш, Марфут и скидавать камзол,
А после и ботфорты, панталоны,
Соски дурех губами теребя...
Недурственно. Да жаль, года преклонны.
Вдобавок я люблю одну тебя.
САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ
Мне про империю русского языка
Бред коллективный смешон, я прошу прощенья,
Пусть окрыленно возводят барак зэка,
Квас разносить не стану им как офеня.
Да, я чураюсь вопля «Христос воскрес!»
Из превознесших изверга уст консьержки,
Хоть и могуч лубянский головорез,
А у меня вокруг никакой поддержки.
Да, я зелот, и римский короткий меч
В сердце мое нацелен немилосердно:
Но для поэта рык не родная речь,
Если в когтях у льва цепенеет серна.
Воспоминанья меркнут: базар-вокзал,
Водка из таксопарка, фиксатый лабух...
Страшное чувство что ты уже все сказал
Преодолимо болью за самых слабых.
Жили когда-то рядом, теперь поврозь,
На лихорадку глагольную годы тратя,
Что-то у нас глубиннее не срослось
Тех падежей рифмующихся, собратья.
КИЕВ
Запрись на засовы - и мчись так,
Вращая весь мир на оси,
Проулками мимо химчисток
И бранных стоянок такси.
Так вот он какой - город Киев,
Где, ржавый срывая засов,
Замурзанный ратник Батыев
Печерских разил чернецов!..
Тебя здесь приветили с детства,
И здесь - его можно понять -
Летехой влюбился отец твой
В твою раскрасавицу мать.
По этим картавым кварталам
Сновал ты и прежде: во снах…
А ныне - туристом усталым
Кемарь на ходу, вертопрах!
Холмов карусель на трезубце
Днепровских широт Нептуна…
И так, безо всяких презумпций,
Твоя невиновность ясна.
Кто умер, кто просто уехал...
Куранты с Крещатика бьют:
С шелковиц русановских эхо
В зацветший бултыхнется пруд.
Черники и дынь в изобилье.
Салатом торгуют с лотка…
Тебя эти тени забыли.
Тебе эта мука сладка.
ВОРОН
Прискачет ворон из залесья:
На брюхе орденом репей.
Сивухой радостно залейся,
Царевым гимном свирепей!
О Русь, ужели ты в награду
Себя однажды принесешь
Не извергу, не казнокраду -
Законнику, грозе святош?
Тебе зиять отверстой раной,
Покуда лжи невпроворот
И дышит злобой первозданной
Твой неуживчивый народ.
ПОЕЗДКА В КИЕВ
Полыхнуло по всей Украине.
Был решителен дед мой Юзеф –
Во спасенье, не ради гордыни,
Встал на площади, руки воздев:
«Комиссар нам оставил «максимы».
Кровожадная стая близка.
Чтобы выдюжить, хлопцы, должны мы
Рыть траншеи вокруг городка!»
Закипела в местечке работа –
И под утро уже, чернобров,
Хмуро щурясь в прицел пулемета,
Затаился Г-сподь Саваоф.
Падал снег обреченно-печален.
Но Петлюра не стал рисковать:
Наплевав на занюханный Малин,
Через Овруч повел свою рать...
Руководство самообороной
Дед не раз поминал, глуховат.
На могиле его озаренной
Я молился два года назад.
Не везло нам с ребеночком долго;
Верь не верь, а такие дела:
Прилетел я обратно – и Ольга
В тот же день от меня понесла.
=================================================================
Ведущая гостиной: Инна Костяковская — поэт, член Союза писателей Израиля.
Ведёт свой поэтический блог на медиа-портале «Киев еврейский»
Адрес литгостиной: innaroz10@mail.ru