Ах, души моей нежные струны!
Вам бы только всё петь и петь
в час, когда серебристые луны
в звёздном небе устали гореть.
И. Костяковская
===================================================
В огромном поэтическом море есть особый остров.
Особый и неповторимый. Это замечательный поэт
Андрей Ширяев.
Как настоящие поэты, он не любит говорить прозой. Потому что умеет думать и говорить рифмами, живя в другом измерении, которое благодаря Интернету соприкасается с нашим. И открывается целый мир стихотворений и песен.
Андрей не любит резюмировать.
Поэтому он воистину поэтически ответил на вопросы ведущей Литгостиной.
[cut]
1. Вед.: Андрей, читая ваши стихотворения, окунаешься в необычную атмосферу, они окутывают тебя какой-то тайной. Вы по натуре — романтик? Или это особое состояние души?
А. Ш.: В жизни я, скорее, скептик; к тому же, так пока и не смог разобраться в том, что такое – душа. Поэтому уверенно говорить о её состояниях не имею права. А стихи – они как-то совсем сами по себе, я просто неплохо отлаженный инструмент для записи. Приходит эмоция, за ней – ворох ассоциаций, потом слова.
2. Вед.: Говорят, что мужская поэзия отличается от женской. Что женщины пишут душой, через чувства, а мужчины — мозгом, через переосмысление. Вы с этим согласны?
А.Ш.: Нет. Стихи вообще нельзя писать рационально, получится рифмованная инструкция по использованию. Как только поэт начинает на пальцах объяснять читателю и миру, какую конкретно мысль хочет донести, поэзия заканчивается. Превращается либо в набор указаний, либо в попрошайничество, либо – в лучшем случае – становится молитвой.
3. Вед.: Сейчас, в наш век продвинутых технологий, перед поэтом раскрываются колоссальные возможности. Его могут читать в любом уголке мира люди, знающие русский язык. Вы делаете электронные книги, есть ли у вас свой персональный сайт, или вы предпочитаете классический вариант - авторучка, рукопись, «архив», печатная книга?
А.Ш: Я не очень понимаю, каким образом эти новые возможности относятся к самому процессу стихотворчества. Мне, пожалуй, всё равно, чем записывать текст. Компьютер удобнее, да – работаю с ним уже больше четверти века, но легко вернусь к перу и бумаге, если вдруг возникнет необходимость. Электронных книг не издавал. Чужие стихи предпочитаю видеть в настоящей книге – мне так приятней, не знаю почему. Хотя прозу давно уже читаю только в цифровом варианте.
Андрей Ширяев
* * *
В начале века, как обычно, холодней.
Стекло столешницы потеет. Под стеклом
колени: голые, как мысли. Он – о ней,
она – о времени. Волна и волнолом.
Балет растрёпанных причёсок. Баккара,
кусочки цитрусов, тяжёлое лицо.
И в этих корках апельсиновых жара
такая, что на пальце плавится кольцо.
Сезон дождей. Официантка у щеки
струится бёдрами. В стакане тает лёд.
Впотьмах снимать солнцезащитные очки –
глупее нет. Чем гуще тьма, тем слаще плод.
В ладонях – временных, как пальмовый навес –
гирлянды птиц. И непредсказанный циклон
цепляет крыльями. И пахнет до небес
травой забвения осенний Вавилон.
Песок. Всклокоченные водоросли. Он –
о горьковатом вкусе волн. Она – о нём.
Всё перемешано, как в шейкере. Сезон.
Коктейли с зонтиками. Люди под дождём.
* * *
От лежащей у ног геометрии гор
пахнет мокрой овчиной и свежим огнём.
Скоро август. Напротив сидит Пифагор
и рисует на камне фигуры. На нём
пара старых сандалий и джинсы. В очках
отражается дождь, как сквозняк в бахроме.
Он сидит и молчит на пяти языках
о живущих во мне барабанах и тьме.
Об изломанных ритмах. О том, почему,
научившись считать, я уже никогда
не увижу того, что доступно ему.
О моих незашитых колодцах. Вода
поднимается. Чашка густого питья.
Неуверенный шаг. Неширокий карниз.
Барабаны в ущелье такие, что я
чертыхаюсь сквозь зубы – и прыгаю вниз.
* * *
Золото в горле. Ржавчина на броне.
Время стоит, как вышка. Горит барак.
Из-за угла барака идут ко мне
друг мой далёкий и недалёкий враг.
Кто-то успеет раньше. Вскипает свет,
сойка следит за всплесками острия,
женщина смотрит в сердце и плачет вслед:
«Двое из вас умрут. А потом – и я».
Дебет и кредит. Очередь. Скрип ремня,
голос, стянувший горло двойным узлом.
Два не разделишь на два. Найди меня
неподалёку – в небе за тем углом.
* * *
Речушка бьётся о порог. Точнее, о порожек.
Полжизни – в суффиксе. Всегда не хочется домой.
Зовут. Зелёный след на лбу – вчерашний подорожник,
протуберанец торжества природы надо мной.
Я спотыкаюсь. Детство. Бог в любой бездонной луже.
Пломбир, прекрасный, как любовь во всю степную прыть.
В воде, где нас сегодня нет, возможно, и не лучше,
но совершенно точно: хуже – здесь, где нам не быть.
Ладонь и пена для бритья. Неловкое «спасибо»
у самых губ, на берегу, на новом языке.
В те времена в моей реке ещё водилась рыба.
Но это всё, что я сумел запомнить о реке.
* * *
Сам себя – из бумаги в журавлика. Хрипнет манок,
поднимаются крылья, приходит прекрасный кураж, но
глянь: мохнатые трупики бабочек – прямо у ног.
С каждым днём их становится больше. Становится страшно.
Так стерильна любовь в наших порознь лежащих телах,
так похожа на скальпель, что, кажется, мы поспешили
превратиться в цветы на семи обгоревших стволах
у дороги, ведущей к еврейскому кладбищу в Лилле.
Шаг назад – от бездарных богов и разумных рабов.
От себя. Чтобы жить, как бумажная эта фигурка,
кочевать по периметру неба в семье воробьёв.
Быть своим. Но всегда наотлёт, точно руки хирурга.
=========================================================================
Владимир Скобцов - поэт, бард, философ.
Живёт в г. Донецке.
<hr />
В качестве визитной карточки автор использует лишённый, по его словам, логики текст, приведенный ниже, что помогает избавиться от читателей, лишенных чувства юмора.
Вместо предисловия...
Владимир Скобцов родился 11 октября 1959 г. в том, что сейчас называется Украиной. Умер, согласно его утверждению, в 1974 году там же, от несчастной любви. Что, тем не менее, не помешало ему закончить университет и приступить к попыткам начать общественно полезную трудовую деятельность. Безрезультатность этого занятия, а также черепно-мозговые травмы привели к тому, что автор взял в руки гитару. Лишенный очарования голос и слабая память стали причиной сочинения своих собственных, мягко говоря, стихов и грубо говоря, мелодий, а речевые дисфункции, вызывавшие у слушателей неожиданный смех, подтолкнули его к публикациям.
Памяти ушедших бардов
Не приключилась бы беда
На стыке времени земного:
Уходит век, ну что ж такого.
Уйдут поэты, что тогда?
Поэта слово не пустяк –
Неважно: сладко или горько.
Поэт писать обязан только
Не столько сколько, сколько как.
Не спи, поэт… гори, звезда,
Как соучастник тайны чуда!
Слова приходят ниоткуда,
В стихи слагаясь навсегда.
Чтоб жизнь не стоила пятак,
Тебе начертано незримо –
Писать, как жить необходимо.
Не важно сколько, важно как.
Молва людская, как беда,
Найдёт всегда тебя и всюду.
Поэт приходит не отсюда,
Поэт не требует суда.
И только осень – верный знак,
Что время подводить итоги.
И Тот, кто ждёт в конце дороги,
Не спросит – сколько. Спросит – как.
Из венка сонетов
II
Воздух тих и неподвижен,
Холодеет синь реки,
И теплеют у щеки
Губы цвета спелых вишен.
Пьяным воздухом дыша,
Постигаю понемногу
Осень. И всё ближе к Богу
Загулявшая душа.
Запах осени и цвет
Обретают форму строк,
И вплетается в венок
Возникающий сонет.
Он воздушен, он возвышен
И уже почти что слышен.
III
И уже почти что слышен
В нисходящей вышине
Звук, входящий в сердце мне,
Небом осени приближен
И мелодией разлит.
Строгая и неземная,
Эта музыка иная
Непроявленно кружит
Над прощальным буйством сада,
Над палитрою шальной,
Над душой моей хмельной,
Над безумством листопада,
Над бессмыслицей судьбы –
Звук неслышимой трубы.
V
Звук неслышимой трубы
Поглотил земные звуки,
Для прелюдии разлуки
Звуки прочие слабы.
Мчится времени река –
Что там ждёт за поворотом,
За времён круговоротом
Уже ясно, а пока
На осеннем берегу
Листья памяти листаю,
И от детства убегаю,
И никак не убегу.
Бегства цель непостижима,
И печаль необъяснима.
Реквием
Памяти Владимира Высоцкого...
Не архангелы и не мессии,
И уж точно не Божия мать –
Чёрт нас дёрнул родиться в России,
Что ж на Бога теперь уповать?
Задушевная песня острога
Да под водочку сельдь «иваси»…
Только вены опального Бога
Словно совесть пропащей Руси.
В крепкий узел судьба наша свита
В царство то ли рабов, то ль господ.
И земля густо кровью полита –
Это наш генетический код.
И пророка мы ждём у порога,
И твердим: «Сохрани и спаси!»
И идея распятия Бога
Словно крестик нательный Руси.
Ах, Россия, быстра ты нешибко!
Больше прыти, ямщик, хоть на треть!..
Здесь родиться то ль крест, то ль ошибка,
Где чем выжить, честней умереть.
==============================================================
Михаил Лезинский
Родился в Одессе 5 апреля 1931 года. Автор более сорока книг. Четыре из них написаны в Израиле: «Мой друг – Сотрудник КГБ», «Если бы из меня не вышел писатель – стал бы уголовником», «Люди и звери», « Избранное не для избранных».
Член Союза русскоязычных писателей Израиля, член Союза писателей Крыма, член Союза русских, украинских и беларусских писателей, член Международного Сообщества писательских союзов.
Михаил Лезинский(слева) и Марк Азов
Памяти моего друга Марка Азова (1925 — 2011)
«Крокодил от головы до хвоста длиннее, чем от хвоста до головы» – вот так и жизнь сначала кажется куда длиннее, чем когда смотришь с конца.
Марк Азов
Подводя итоги своей жизни, перелопачивая собственные архивы, я наткнулся на стихотворение «От Марка Азова», – это как привет с Того Света, где сейчас обитает душа моего друга.
История факта, заложенная в стихотворении, короткая: был объявлен международный конкурс под названием «Винодел». И я, послав на него «пьяное произведение», добился победы в виде 1-го места, получив награду – ящик отборного вина.
Конкурс был объявлен то ли в Украине, то ли в России – а награду надо было доставить к месту проживания победителя. Возникла большая проМблема – везти в Израиль целый ящик вина. Да вино расплескается, пока его довезут!
Однако есть такое великое слово КОМПРОМИСС, и я с устроителями конкурса договорился, что будет «мягкая замена». В результате я получил шикарную рубашку с логотипом «Винодел» и шикарный Альбом с красочными иллюстрациями наполненных бутылок всех винодельческих стран мира. Ну, не всех стран, тут я немного загнул – многих!
А главная награда – вот это стихотворение от моего друга Марка Азова, обнаруженное мною и о котором я совсем забыл.
Прости меня, Марк, память уже не та!
***
Хоть лично я не пью вина,
Но это не моя вина.
Пить водку – тоже не заслуга.
Но выпить за победу друга
Под славной маркой «Винодел» –
Как говорят, сам Бог велел!
Лезинский подтвердил вполне
Тот факт, что истина в вине.
А в переводе на латинский:
In vino veritas, Лезинский!
Уже год, как Марка нет на Свете Этом – а он стоит перед моими глазами, как живой. И, как о живом, я вспоминаю о нём.
Начну с открытия в Москве самой центральной, самой лучшей – самой-самой – синагоги. Собственной персоной пожаловал на её открытие Президент России Владимир Путин. И с трибуны – весь мир слышал! – после всяческих там дежурных приветствий Владимир Владимирович улыбнулся таинственной улыбкой Джоконды (она же Мона Лиза) и рассказал еврейский анекдот:
«Это было в одной еврейской семье. Муж и жена решили в своей квартире ходить голыми. Разделись. Но муж оставил на шее галстук.
– Для чего тебе галстук? – спрашивает жена.
– А вдруг соседи войдут! – отвечает муж».
Евреи и не евреи дружно рассмеялись.
Лично я, смотря и слушая по телевизору этот сюжет, смеялся, наверное, больше всех. А всё потому, что разом припомнил многое из наших разговоров. Например то, что этот анекдот сочинил для Аркадия Райкина мой друг Марк Азов, и этот же анекдот вошёл в его новую повесть. Но вошёл совершенно в другом виде. Отсюда я делаю вывод, что Владимир Владимирович слушал пластинки (а может, видел вживую?) Аркадия Райкина, и Марка Азова не читал. А то анекдот звучал бы так:
– Рабинович, почему вы голый?
– А здесь никого нет!
– А почему – в шляпе?
– А вдруг кто-нибудь войдёт?!
Так и хочется воскликнуть: «Неисповедимы пути твои, Господи!»
Воскликнул, не подумав, а подумав, понял: ЗАКОНОМЕРНОСТЬ! Один (Азов) – сочиняет, другой (Райкин) – озвучивает. И, когда анекдот переделывается под аудиторию, под время, он становится НАРОДНЫМ.
Марк Азов – автор многих стихов, к которым известные советские композиторы приладили песенные крылья, и песни звучат до сих пор.
Он – автор многих книг: «Визит Джалибы», «Капитан – дочь капитана», «Галактика в брикетах» (сатирическая или фантастическая сатира, на ваше усмотреньe).
Он – автор книги «И смех, и проза, и любовь», и в этот толстый том «Избранного» поместил документальный рассказ об Аркадии Райкине “Жидовский гений”.
Последнюю прижизненную книгу «Сочинитель снов», вышедшую в Харькове, где родился, Азов успел подержать в слабеющих руках – весь тираж пришёл, когда автора не было в живых. Вдова Ирина прислала мне несколько экземпляров книги.
Много чего хорошего написал Марк «за жизнь», с точки зрения большой литературы. Это именно тот случай, когда «колиКчество» перерастает в «каКчество». Закавыченные слова – то же из бессмертных райкинских интермедий, автором которых был Азов, он же (фамилия отцовская) Айзенштадт. И он же Амаров!
Почему — Амаров? Однажды – и не однажды! – в центральной партийной газете появилась «объективная» статья об эстрадном спектакле Аркадия Райкина, где были даны оценки не исполнителю – но авторам интермедий.
…Вот и собрал Мэтр эстрады своих молодых пишущих архаровцев по газетному поводу и сказал:
– По-моему, у нас тут набирается полный миньян (миньян в иудаизме –кворум из 10 взрослых мужчин, необходимый для общественного богослужения и отпевания на кладбище). А тут ещё вы с некошерной фамилией Айзенштадт, и всё пишите, и пишите… Смотри программку: через строчку – Ай-зен-штадт.
– А вы увольте его, Аркадий Исаакович! – заметил ему вчерашний фронтовик, дерзкий не по годам, мой друг.
Райкин на него ноль внимания, продолжает развивать свою мысль:
– Как фамилиЁ нашего режиссера? – Аркадий Исакич поднял указательный палец вверх и сам себе ответил. – Бирман! Хто художник? Правильно – Лидер!.. Вы, товарищ с нерусской фамилией, будете Азовым. А если вам и Азова мало, будете и Амаровым! – довольный собой Аркадий Исакич улыбнулся, закончив «проработку», как обычно, анекдотом:
– Мне Лёня Утесов рассказал такую побасенку:
В Одессе состоялся суд, и на скамье подсудимых оказались стойкие революционеры Рабинович, Нухимович, Лейзерзон, Зильберман…
– А что, русских там не было совсем?
– Почему? Были. Для конвоя.
В то время выступление партийной газеты воспринималось, как прямой приказ, это и заставило Аркадия Райкина «перестроиться». Вот «по-перестроечному» вновь выступила партийная газета: юморески Жванецкого и Айзенштадта распушила в пух и прах, Азова похвалила, а… львиную долю похвал дала Амарову – как же «дети разных народов»!
Сам Аркадий Исаакович заметил по этому поводу:
– Если на клетке льва написано СОБАКА, это – одно, а если ДОБЕРМАН, так это – совсем другое дело.
Лично мне кажется – пишу специально для тех, кто обладает чувством юмора, – если б на пути Аркадия Исакича не оказался мой друг Марк Азов (фамилия от Райкина стала паспортной), то Аркадий Райкин не состоялся бы. Но это я так неудачно шучу…
С подачи Аркадия Райкина миниатюры, репризы, фразы и прочие «хохмы» Марка вошли в историю и нашу жизнь. Азов – aвтор слова СОВОК, впервые озвученного в Кремлёвском Дворце съездов задолго до горбачовской перестройки.
Кому неизвестны такие маркоазовские строки:
“– Где работаешь?
– Стройка.
– Что делаешь?
– Куру.
– Как «куру»?
– Как! Как! А вот прихожу на работу: кирпич «бар» – кирпич есть, раствор «ёк» — раствор нету...”
Или:
«… За колиКчество. А за каКчество мне государство денег не платит. И будет этот реКбус, этот кроКсворд. И пока эта проМблема решена не будет: за моё каКчество будешь плaтить ты, жилец. И я с тебя всегда буду иметь на свой кусок хлеба твой кусок масла или по-простому можно сказать – бутильброд!»
А вот ещё одна азовская побасенка, исполненая Аркадием Райкиным:
«Тигр, волк и лиса зарезали зайца.
Соболезнование в газете было подписано: «Группа товарищей».
«Знаем! Знаем!», – воскликнете вы, прочитав.
Конечно, знаете!.. Вот только кто первым сказал «А», не знаете. Первым был Азов-Айзенштадт-Амаров.
А «Евангелие от Лукавого», то бишь от Марка Азова:
« – Я вынул у Адама ребро и сотворил из него женщину, – сказал Создатель.
– Почему же у Адама осталось равное количество рёбер? – спросил Лукавый.
– Гм… Зачем вы ищите логику там, где речь идёт о женщине?»
И ещё от Лукавого Марка:
«– А Дарвин утверждает, – сказал Лукавый, – что человек произошёл от обезьяны!
– Не вижу противоречия, – ответил Творец. – Когда Адам и Ева согрешили, я превратил их в обезьян и сказал: – Не хотели жить по-божески, развивайтесь по-Дарвину!»
Что мне хочется этим сказать: люди — человеки, берегите таланты, которые вокруг нас. Восьмидесятилетний Азов высказался по этому поводу: «На что уж гвоздь железный – и того загнали в гроб!»
Однажды Марк прислал мне письмо: «Mало того что мы перезваниваемся на дню по нескольку раз, используем вовсю электронную почту, но ещё и письмами обмениваемся, как в прошлых веках, и это тоже выдаёт наш возраст!» И подписался: «Tвой шлемАзов».
Марк! Спешу тебя успокоить: все мы, пишущие, немножко ненормальные! Нормальный человек не изъясняется стихами, нормальный человек не говорит языком художественной прозы, нормальный человек не копается в собственных печёнках-селезёнках, называя их душою…
Марк Яковлевич Азов умер в восемьдесят шесть лет.
==========================================================
Леонид Шифрин –
родился в Одессе, начинал с капустников, вечеров юмора, КВН; автор 13-ти книг и 3-х коллективных сборников; юмористические стихи, эпиграммы, афоризмы из книг широко известны в Инетернете, звучат на ТВ, печатаются в газетах и журналах.
Условие официального признания – смерть автора
13 января с.г. исполнилось 100 лет
со дня рождения Марка Лисянского…
Это событие было отмечено многочисленными юбилейными мероприятиями. Всё было на высоком уровне, и везде звучали его стихи, благодаря которым он стал известным.
***
И врагам никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова.
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
У этих строчек удивительная судьба. Написанные сапёром Марком Лисянским, воевавшим в Подмосковье, они стали впоследствии основой гимна Москвы. Как это произошло? – подробно описано в Википедии, в статье «Гимн Москвы».
Согласно закону Москвы № 15 — 51 от 14.07.1995 автором слов гимна являются Марк Лисянский и Сергей Агранян, который по просьбе композитора И.О. Дунаевского переделал текст стихотворения Лисянского в песню «О Москве». Интересно отметить, что написанный Аграняном текст песни, исходя из политической и исторической конъюнктуры, неоднократно редактировался различными лицами, в т.ч. Сталиным. Видимо, в дальнейшем он также будет переделываться в части переоценки Подвига 28 героев-панфиловцев, которого, как установила Главная военная прокуратура России, не было.
Слова же Лисянского остались неизменными и стали основой, вокруг которой в разных редакциях песни формировался её текст и впоследствии гимн.
Какая же сила заключена в этих поэтических строках, что даже через 70 лет после написания они не устарели и до сих пор любимы!?
Обычно в главные гимны стран вкладывают национальную идею, но это не касается России, где в гимны всегда вкладывалась политическая целесообразность. Поэтому они никогда не были объединяющими, и поставленные в них цели проваливались. Например, Гимн царской России «Боже, царя храни» не сохранили; Гимн СССР «Союз нерушимый республик свободныx» разрушили; Гимн России «Братских народов союз вековой» развязал, по сути, войну на Кавказе.
Полагаю, общеприемлемая национальная идея России – жить своим умом, ни перед кем не склонять голову, любить свою страну – сформулирована в строках «Гимна Москвы».
Таким образом, не будучи отображённой в гимне страны, национальная идея реализована в гимне её столицы. Как всё великое, идея эта скромна, незаметна и не бросается в глаза – и прошла проверку временем, и живёт в сознании людей.
Для сравнения отмечу здесь, что национальная идея маленького Люксембурга, сформулированная ещё в XIII в., такая же: «Мы такие, какие мы есть, и хотим такими оставаться».
Примерно с1965 г. военная направленность главной песни «О Москве» и споры об авторстве стали вызывать раздражение властей. Песне начали искать замену. Однако всё, что предлагалось, было хуже и уступало силе слов Лисянского. Поэтому песня выжила, но узаконить её в качестве гимна Москвы не спешили. Она не совсем соответствовала канонам гимна, да и не подходила национальность автора, сформулировавшего национальную идею.
Вдруг в статусе автора гимна Москвы Лисянский поступит непатриотично и, к примеру, уедет жить в другую страну?.. Об этом тогда говорили открыто и, видимо, такой вариант учитывали. Инородцам в стране победившей дружбы народов не позволялось замахиваться на высокие идеалы в таких вопросах и, тем самым, создавать кому-то проблемы. В связи с этим поиски новой великой песни о Москве и создание на её основе гимна столицы продолжались, но не давали результата.
Ситуация зашла в тупик – и я даже написал на эту тему шуточную эпиграмму, которую подарил поэту.
***
За Россию-матушку радеют,
Но не знают, что же делать с ней.
Вдруг национальную идею
Вновь создаст какой-нибудь еврей.
При жизни Лисянского песню «О Москве» так и не признали гимном Москвы. В 1993-м он умер и снял все связанные с ним проблемы ( Агранян ушёл из жизни в 1949-м, и с ним проблем не было). Для приличия выдержали паузу, и в 1995-м появился «Гимн Москвы» на стихи Лисянского и Аграняна.
Таким образом, Лисянский – единственный поэт, чьи стихи редактировал Сталин. А во время исполнения гимна и звучания текста встаёт Путин.
Жаль одного: признание песни «О Москве» гимном столицы произошло после кончины легендарного поэта.
13.06.2013.
Марк Само́йлович Лися́нский (1913—1993) — русский советский поэт-песенник. Автор гимна Москвы (с 5 июля 1995 года).
фото и текст из Википедии
========================================================
Геннадий Швец,
Челябинск, Россия – общественный
деятель, филолог, поэт-публицист; автор 5-ти сольных книг и
коллективных сборников, редактор многих книг, где
печатались поэты трудной судьбы; редактор «Струн души»
Душевные струны
(философское эссе)
В недавней и вечной молодости меня почему-то называли “датским поэтом”. Будто бы я сочинял стихи на “определённую дату”…
Это вызывало саркастическую улыбку, потому что наша жизнь – и земная, и неземная – состоит именно из дат. Чтобы помнить их на подсознательном уровне, важно создавать нечто значимое для ума и души.
Перед вами, уважаемые читатели, два изречения – и снова… две… даты. Как говорят, согласно традиции.
Первое. «Тебя не надо, а ты есть», – Константин Аркадьевич Райкин – июль 2010.
Второе. «Спасибо, Господи, за то, что есть, и трижды за то,чего нет», – Людмила Алексеевна Чурсина – июль 2013 года.
Полагаю, здесь не надо перечислять регалии этих личностей. Цивилизованный мир знает артистов в лицо, что само по себе достояние!..
Давайте задумаемся об отношении к вышестоящим афоризмам – в свете меняющегося на глазах социума.
Так называемая оборачиваемость времени настолько ежеминутна, что мы не успеваем полноценно жить, полнокровно творить, осознанно совершать поступки. Эта нездоровая стремительность зачастую ломает людей, превращая их в добытчиков псевдоценностей и псевдоблаг, от которых, конечно же, можно отказаться.
Душевные струны – вот составляющие творческих людей с внутренним «Я» и самодостаточностью через «не могу». В основном, это выносливая стая Белых Птиц, благодаря которой вертится наш земной шар.
И никак не меньше.
Поэтому виртуальная литературная гостиная "СТРУНЫ ДУШИ" рада неравнодушным авторам и читателям, способным противостоять физическому и нравственному опустошению на нашей маленькой планете.
Sub specie aeterni – (лат.) с точки зрения Вечности.
17.07.2013.
==========================================================
(дизайнер— Анат Ор Лев, Израиль),
Инна Костяковская —
поэт, член Союза писателей Израиля,
ведёт свой поэтический блог на медиа-портале «Киев еврейский»
Адрес литгостиной innaroz9@mail.ru
Приглашаем поэтов, бардов, литераторов,
принять участие в проекте.
===============================================